среда, 3 октября 2012 г.

Беспредел фальшивомонетничества


В романе Михаила Булгакова «Белая гвардия» есть эпизод, рисующий разгул «фальшування грошей» на Украине в период правления так называемой Директории (1918 г.). Некий домовладелец Василиса, пользуясь моментом, сколачивал состояние.
«Ночь. Василиса в кресле. В зеленой тени он чистый Тарас Бульба. Усы вниз, пушистые — какая, к черту, Василиса! — это мужчина. В ящике прозвучало нежно, и перед Василисой на красном сукне пачки продолговатых бумажек — зеленый игральный крап:
Знак державно! скарбнищ
50 карбованцiв
ходит Hapiвнi з кредитовыми билетами.
На крапе — селянин с обвисшими усами, вооруженный лопатою, и селянка с серпом. На обороте, в овальной рамке, увеличенные красноватые лица этого же селянина и селянки. И тут усы вниз, по-украински. И над всем предостерегающая надпись:
За фальшування карается тюрмою, уверенная подпись:


Директор державно! скарбнищ
Лебiдь-Юрчик...
Василиса оглянулся, как всегда делал, когда считал деньги, и стал слюнить крап. Лицо его стало вдохновенным. Потом он неожиданно побледнел.
— Фальшування, фальшування, — злобно заговорил он, качая головой, — волг горе-то. А? — Голубые глаза Василисы опечалились. В третьем десятке — одна. В четвертом десятке — две, в шестом — две, в девятом подряд три бумажки, несомненно, таких, за которые Лебiдь-Юрчик угрожает тюрьмой. Всего сто тридцать бумажек, и, извольте видеть, на восьми явные признаки фальшування. И селянин какой-то мрачный, а должен быть веселый, и нет у снопа таинственных, верных — перевернутой запятой и двух точек, и бумага лучше, чем лебiдивская. Василиса глядел на свет, и Лебiдь явно фальшиво просвечивал с обратной стороны.
— Извозчику завтра вечером одну, — разговаривал сам с собой Василиса, — все равно ехать, и, конечно, на базар.
Он бережно отложил в сторону фальшивые, предназначенные извозчику и на базар, а пачку спрятал за звенящий замок».
Допустим, что роман — не протокол следствия и писатель вправе немного заострить ситуацию, преувеличить ее. Но вот еще одно писательское свидетельство, относящееся к тем же временам. Пишет Константин Паустовский: «Когда давали сдачу в магазине, мы с недоверием рассматривали серые бумажки, где едва-едва проступали тусклые пятна желтой и голубой краски, и соображали — деньги это или нарочно. В такие замусоленные бумажки, воображая их деньгами, любят играть дети.

Фальшивых денег было так много, а настоящих так мало, что население молчаливо согласилось не делать между ними никакой разницы. Фальшивые деньги ходили свободно и по тому же курсу, что и настоящие.
Не было ни одной типографии, где наборщики и литографы не выпускали бы, веселясь, поддельные петлюровские ассигнации — карбованцы и шаги. Шаг был самой мелкой монетой. Он стоил полкопейки.
Многие предприимчивые граждане делали фальшивые деньги у себя на дому при помощи туши и дешевых акварельных красок. И даже не прятали их, когда кто-нибудь посторонний входил в комнату».
Это литературные свидетельства двух известных писателей, непосредственных очевидцев событий тех времен. Но есть и другие, строго официальные документы, подтверждающие правдивость этих описаний.
В августе 1919 года в городах Украины на-афишных тумбах, на стенах домов в городах и поселках появились печатные объявления. Поскольку их текст сохраняет дыхание той эпохи, приводим его полностью:
«К населению Украинской Народной Республики.
В последнее время в городах и селах Украины, в магазинах и на рынке появилось большое количество так называемых ОДЕССКИХ денежных знаков в 50 (пятьдесят) рублей, с литерами АО и номерами 210, 211, 212 и выше.
Эти деньги, как выяснило Министерство финансов, были отпечатаны ДОБРОВОЛЬЦАМИ (деникинской Добровольческой армией. — А.Щ.) в городе Одессе, а может быть, и теперь еще печатаются, и Украинским Государственным Банком в обращение не выпускались.
Поэтому все денежные знаки в 50 рублей, которые несут на себе знаки в виде «АО 210», «АО 211», «АО 212» и выше, которые были изготовлены по виду нашего знака Государственного Банка в 50 рублей, Государственным Банком признаются за фальшивые и с этого времени ни кассами Банка или Казначейства, как и всеми кассами в платежи приниматься не будут. Министр Финансов Б, Мартос Директор Государственного Банка Яковенко Август 1919».
Как видим, фальсификацией денег занимались не только обыватели на дому, но и воюющие стороны. Именно в тот период стали появляться на банкнотах «подписи доверия)), когда, передавая деньги из рук в руки, граждане заверяли их своими факсимиле. В коллекциях есть купюры, поля которых сплошь исписаны фамилиями.
В мутной водице Гражданской войны фальшивомонетчики развелись не только на Украине. Куда больше их было в России, и в частности в Сибири.
Писатель-дальневосточник Николай Наволочкин в книге «Дело о полутора миллионах» рассказал об одном прогремевшем в свое время фальшивомонетчике.
Некий Абрам Шпилькин держал в селе Большой Улуй близ Ачинска пасеку. Считался человеком богатым, хозяйство его процветало, и, главное, у Шпильки-на всегда можно было получить заем под большие проценты. В начале декабря 1919 года к пасечнику нагрянули полицейские власти. При обыске в доме, между печью и иконостасом, был обнаружен тайник. Из него извлекли пачки новеньких денежных обязательств кол-чаковского правительства номиналами по 250 рублей. Всего на несколько миллионов.
В лесу на пасеке нашли печатный станок, нумератор, резак, запас бумаги. Выяснилось, что техническую часть фабрикации фальшивок взял на себя военнопленный венгр Ингоф — гравер и полиграфист.
Отличились в России на поприще подделки денег и два ушлых японца — некие Инуое и Сосики. Они отпечатали 10 тысяч денежных знаков «сибирского правительства» Колчака по 250 рублей достоинством каждый. Замах был, как видим, сделан широкий. Японцы пользовались не акварелью и не тушью — они готовили фальшивки в солидной типографии. Но попались. Однако колчаковским властям пришлось посчитаться с тем, что японские оккупационные военные власти, установившие собственные порядки на Дальнем Востоке, своих подданных жуликов российскому правосудию решили не выдавать.
Судили Инуое и Сосики в Японии. Первая инстанция — окружной суд в Вакояме был показательно строг. Не поняли вакоямские блюстители закона, что одно дело, если подделаны японские иены, другое — рубли. И приговорили фальшивомонетчиков к каторге.
Тогда-то и начался фарс, в полной мере отразивший истинные взгляды правящих японских кругов, которые видели в Колчаке всего лишь марионетку. Инуое и Сосики подали апелляцию в высшую судебную инстанцию. Главный оправдательный мотив был такой: «Омское правительство Колчака — не государство, а невесть что. Если так, почему нельзя делать его деньги? Какие японские законы запрещают это?»
Пересмотром дела занимался Осакский кассационный департамент. Эксперты Министерства иностранных дел в законах Японии запрета на подделку денег колчаковской власти не нашли. Жулики были оправданы. В приговоре есть такие замечательные строки: «Омское правительство не представляло Россию, не возглавляло государственное целое и не являлось дружественным Японии государством, чьи интересы должны быть защищены, а потому обвиняемые не могут быть привлечены к ответственности за подделку иностранных денег».
Было бы неверным представить дело так, будто кол-чаковские финансы подрывали одни японцы. Наши сибирские «умельцы» работали не хуже.
Советское правительство установило ответственность за фальшивомонетничество еще в июле 1918 года, когда принимался декрет о суде № 3. Главным признаком, по которому определяли подделки в то время, было отсутствие водяных знаков на купюрах. К сожалению, статистических данных о количестве изъятых за период Гражданской войны фальшивок не имеется, да и вряд ли кто-то мог тогда вести такой учет в масштабах всей страны.
Зато известно, что в другое, более позднее время, а именно с 1940 по 1944 год, в СССР число выявленных в обращении фальшивых банкнот составило всего 710 штук. В основном это были знаки, выпускавшиеся для подрыва советской экономики фашистской Германией. Можно не сомневаться, что в целом количество подделанных знаков было гораздо большим, но из-за трудностей экспертизы в военное время они просто остались невыявленными. Обнаружение фальшивок началось сразу после капитуляции фашистской Германии. Так, в 1945 году их «выловили» 244, в 1946-м — 2797, в 1947-м — 4419 штук.

Комментариев нет:

Отправить комментарий